Миxaил Угaрoв. Фoтo: facebook@mugarov
Дoчь Нaдeжды, Eкaтeринa Кoжушaнaя, пишeт тaлaнтливыe сцeнaрии к aнимaциoнным фильмaм, кaк и ee мaть. Oнa дeлaeт всe, чтoбы мaму нe зaбывaли, прoвoдит вeчeрa, oдин из кoтoрыx сoстoялся нa дняx. Нaрoду сoбрaлoсь нeмнoгo. Ктo знaeт дрaмaтургoв? Нo этo был oдин из нeмнoгиx высoкoдуxoвныx вечеров. Люди пришли, чтобы вспомнить человека, книги которого можно открыть на любой странице и уже не оторваться. Она прошла путь от сельской учительницы до одного из лучших отечественных драматургов, которого ставят в один ряд с Володиным и Шукшиным.
«Почему Надежда так рано ушла?» — спрашивали зрители. «Скорость, с которой она жила, во многом объясняла краткость ее жизни. Она одна из главных героинь своего времени», — ответил культуролог Кирилл Разлогов.
Надежда Кожушаная родилась в Екатеринбурге, и ее земляк Владимир Хотиненко вспоминал о том, как они впервые встретились в 1971‑м: «Я тогда не думал о кинематографе, учился в архитектурном институте. У нас был театр «Беспечность», для которого Надя писала свои пьесы. Мы были веселые, легкие, дружили, выпивали, разговаривали о высоком. Сегодня молодежь мало говорит о высоком. Потом я пришел в кинематограф. Мы продолжали дружить и даже затеяли общий сценарий о нашем детстве, первом чувстве, любви. У меня в плане на студии стоял сценарий очень известного драматурга. Я приезжаю в Москву. Он мне читает сценарий, и я понимаю, что если сниму по нему, а это третья моя картина, то я пропал. Честно сказал ему об этом, и он на меня не обиделся. От него понесся к председателю Госкино Сычеву, рассказал о прочитанной накануне повести «Зеркало для героя». Бывают же чудеса на свете — он произнес слова, которые невозможно забыть: «Хорошо. В эти же деньги и сроки уложишься?». Я нагло ответил: «Да». И оттуда прямым ходом к Наде. Она должна была получать деньги за то, что придумала повторяющийся день, позднее использованный в «Дне сурка». Два раза придумать зацикленный день невозможно. «Зеркало для героя» сделало нас известными. Но, к сожалению, удача нас и разлучила. Меня это долго мучило. Мне стал сниться сон о том, как мы встречаемся, миримся и плачем. Слава богу, мы помирились, и Надя скоро ушла. Она была невероятным созданием, одновременно хрупким и сильным. Ее ночные звонки друзьям, заканчивавшиеся задушевным разговором, не забыть. Мы должны ее помнить, потому что не во всяком времени случаются такие уникальные явления. Почему она так рано ушла? Потому что человек сгорает. Она жила на пределе. Не могу представить в современном мире Высоцкого и Шукшина. Могу добавить к этому списку Надю. Они не могли бы пойти на те компромиссы, на которые мы идем».
Она могла открыть вам дверь вся в слезах со словами: «Я героя убила». Это совсем иная степень погружения в жизнь и искусство.
■ ■ ■
Александр Галибин, к слову, первым сообщивший о внезапной смерти Михаила Угарова от сердечного приступа, сыграл главную роль в картине «Муж и дочь Тамары Александровны» Ольги Наруцкой. На вечере он вспоминал, как они попали с фильмом на Венецианский фестиваль. «У меня было ощущение, что мы с Надей не знакомились. Когда писался сценарий, Оля Наруцкая была моей женой. Они работали вместе и писали его для меня. Надя стала членом нашей семьи. Мы с Олей, оператор и снимавшаяся у нас девочка жили в полуразрушенном доме на Смоленской площади, где проходили съемки. Туда приходили Надя и Ролан Быков, сыгравший большую роль в нашей жизни. Он предложил Оле Наруцкой снять картину по совершенно другому сценарию в своем объединении. Они уже работали, когда в голову пришла новая идея. Втайне от Быкова была сделана режиссерская разработка, и он запустил новый сценарий взамен первого. Надя сгорела. В ее сердце было столько романтики. У нее есть сценарий «Молодец» по поэме Цветаевой, написанный с Ольгой Наруцкой. Это потом уже появились сказки про вампиров. А в начале 90‑х любовь вампира и простой девушки была чем-то невероятным. Они почти выбрали натуру, почти были в запуске, не хватало только денег».
В конце вечера показали старую копию фильма «Нога» Никиты Тягунова, где появился почти никому не известный Иван Охлобыстин, фигурировавший в титрах под именем Иван Чужой. Он сыграл парня, потерявшего на афганской войне ногу, которая не давала ему покоя, продолжала жить отдельной от него жизнью. Говорил же он, что ее надо убить, а этого не сделали. В начале 90‑х это была бомба. А режиссер не выдержал безвременья, наложил на себя руки. Сегодня «Нога» смотрится как зловещий привет из 90‑х.
■ ■ ■
Не сомневаюсь, что вскоре появится в Театре.doc спектакль о том, как всем миром собирали деньги, чтобы заплатить неподъемную сумму за погребение Михаила Угарова на Троекуровском кладбище. Назначена коммерческая цена — 740 тысяч рублей по причине отсутствия у покойного заслуг перед государством. Ему отказано в бесплатном предоставлении места, где похоронены родители его жены, ее отец — уникальный сценарист Анатолий Гребнев, погибший под колесами автомобиля. Такова драматургия жизни и смерти.
